"Рулетка"

Я захлопнула крышку телефона, бросила его на стол и закрыла лицо ледяными ладонями.

И вот это случилось снова, только на этот раз больнее и обиднее. На этот раз мне действительно жаль, что я отказываюсь от того, что ты никогда не захочешь предложить. И меня в пору считать чудаковатой, холодной мымрой, которая сама не знает, что ей нужно. Иногда я становлюсть, как он, а люди становятся как я. И мне не хочется, чтобы они чувствовали то, что чувствовала я, когда со мной так поступали, когда со мной так поступают. Меня воротит от собственной холодности и сдержанности. Меня тошнит от того, что я сама себе не могу признаться в поражении. Полном поражении. Упуская возможности, отталкивая тех, кто мог бы дарить мне радость, я проигрываю снова и снова, думая, что становлюсь ближе к тебе.

Ххахахаха! Давайте дружно похохочем.

Бывают люди, которых видишь, и замираешь. Это ты.

Бывают люди, которых видишь, и они замирают. Это не ты.

Жирная дама за столом из чёрного дерева подняла большую гладкую, словно вылепленную из сырого теста, руку, отяжелённую вычурными браслетами и золотыми цепями, и крутанула рулетку, закреплённую на столе перед собой. Её украшения зазвенели и медленно стали покачиваться. Я вытянулась поближе посмотреть на скачущий по секторам шарик, но она грубо оттолкнула меня назад. Я сложила руки перед собой и вздохнула. Дама лениво подтянула корсет своего алого платья и засопела. Вращения рулетки замедлились, и шарик, едва поспевая за меняющимися сегментами, прыгал медленнее, словно подбирал, где же ему остановиться. Дама попыталась вытянуть шею, но она была такой жирной, что от напряжения, казалось, лопнет.

- 13, красное. Согласна? - командным тоном спросила она. Её волевой голос эхом раздался в зале. Она ни на минуту, не заглядывала мне в глаза. Она смотрела так, словно была слепая, или не желала ни секунды ждать. Я задрожала и крепко сжала руками колени под столом. Кисточки бархатной чёрной скатерти щекотали мне руки.

- Нет, - неуверенно прошептала я, и Дама повернула голову, обратив ко мне огромное ухо с длинной, толстой, как пельмень, мочкой, где красовался  здоровенный чёрный камень в золотом обрамлении. Мне показалось, что это украшение весило около килограмма - так сильно серьга оттягивала ухо вниз.

- А? - недовольно прищурившись, громко спросила она.

- Я говорю, нет!

Дама выпрямилась, окинув меня холодными заплывшими глазами, и снова поправила корсет на пышной груди. Она осмотрела стол и выбрала невидимую точку опоры, кряхтя, поднялась и исчезла по направлению к тёмной двери в углу. Её проводил лакей, и они оба скрылись из виду, растворившись в темноте у выхода.

- Опять за своё? - спокойно спросил Духовный Наставник, и я заметила, что он сидит как раз на том месте, где только сидела та странная дама.

- Кто она? - в недоумении спросила я, сложив локти на стол.

- Я спрашиваю "опять за своё"? - посторил он, не меняя тона.

Я опустила голову. Мне не хотелось встретиться с этим его взглядом, когда он издевался надо мной, задавая один и тот же вопрос.

- И когда ты научишься манерам? Тебя не должна волновать она, тебя должен волновать только шарик и секторы, которым он соответствует.

- Меня волнует только двадцать первый сектор.

- Знаешь его цвет? - тут же спросил Духовный Наставник с ноткой заинтересованности и какой-то даже издевки. Впрочем, его манера говорить всегда представляла собой странные коктейли тонов и намёков.

- Нет..

Он грациозно наклонился над рулеткой и развернул её ко мне той стороной, где, по идее, находились секторы 20, 21, 22. Он аккуратно придерживал круглый диск руками в белоснежных перчатках, едва его касаясь.

- Потому что его нет, - холодно сказал Духовный Наставник и снова откинулся на спинку кресла. Я присмотрелась, и, действительно: между 20 и 22 не хватало одного сектора. Его просто не было.

- Но..но его не может не быть, это неправильно.. Это не по правилам! - возмутилась я, но он только скрестил пальцы на столе и посмотрел на меня с усталостью и жалостью.

- Его никогда тут не было. И этот сектор никогда не выпадет.

Пусть простит меня человек, который захотел дарить мне радость. Я хотела бы быть с ним, но я опять выбрала тебя.

Я тону в стеклянном бассейне неопределённости и неведения. Скажи всё, как есть, я поплачу, и покончим со всем этим.

Папа приволок домой какое-то зеркало. Я недовольно покосилась на него и поняла, что жить в "бункере", видимо, присуще людям с рождения. Словно уготовано судьбой.