Зарисовка 1. Бар.

Роберт осторожно опустился на стул, будто был не до конца уверен, что никто не выдернет стул из-под него, либо он сам не исчезнет. Будто старался не издать ни единого звука, ни чем не выдать своего присутствия. И, скорее всего, он делал так несознательно.

На стол поставили пару бутылок Хейнекена для меня и Ники, содовую для Кристен и тарелку поджаристых тостов. Музыка в баре звучала негромко, что меня очень порадовало, потому как голова раскалывалась после напряжённого рабочего дня. Работа над проектом ещё не началась, а усталость уже даёт о себе знать. Получается, что в моей жизни каждый день – рабочий, даже тот, где надо лишь стоять и получать вспышки в глаза. Цена за любимое дело так высока… Несколько человек торчали у барной стойки, а те, что сидели за столиками, казалось такие же отдыхающие актёры как и мы. Люблю маленькие тихие города….
- Неплохое место, - сказала Крис, а Ники кивнула и потянулась за сигаретами. Она всегда тянется за сигаретами, едва ощутив безопасность и комфорт. Это было своеобразным знаком – Ники тянется за сигаретами, значит можно расслабиться. Я улыбнулся мысли.
Отчего-то я чувствую себя очень комфортно с девушками. Не то, чтобы я их понимал больше, чем парней (в этом плане девушки навсегда останутся для меня загадкой), но мне было с ними комфортно, как Ники с её сигаретами. Я по-прежнему не знаю, как себя вести, чтобы создать нужное впечатление, но дружба с ними для меня так же ценна, как мои друзья-ребята. И хотя девушки, окружающие меня сегодня – не стремятся оправдывать эталоны женственности своим характером, мне приятно с ними, они часть моей жизни, возможно на долгие годы вперёд. У нас не было сил говорить, это безумие исчерпывает все силы.
- Как твоя собака? – спросил я Кристен, делая глоток пива, который тут же разлился по телу ледяным эликсиром, послал импульсы в голову, заставив пелену перед моими глазами чуть расступиться.
- Да пока неважно… - Крис чуть сдвинула брови, сосредоточенно подбирая слова. – Врач сказал, что лечение нельзя прерывать, придётся на время отдать её маме. Это так нелепо – у меня даже нет времени ухаживать за ней…
Я сделал глубокую затяжку от сигареты, снова согревая себя изнутри после глотка пива. После порции никотина тут же последовало расслабление.
- Я до Рождества не видел свою собаку почти год, - сказал я, вспоминая, как Пэтти, тявкая, кинулась ко мне. Она подпрыгивала выше моих колен, настойчиво желая достать до лица. Жизнь, в которой как воздух нужна частичка реальности и покоя, не позволяет осуществить даже самые обычные дела. Теперь, приходя домой, я хотел бы запустить руку в её пушистую белоснежную шерсть, но у меня больше нет такой возможности, поэтому я прихожу в бар, чтобы убить время и головную боль. Я запускаю руку в карман, расплачиваюсь и ухожу спать в одиночестве.
- Как только выдастся выходной, рвану в конюшню, - вдруг сказала Ники, выпустив струю дыма вверх. В её голосе звучали нотки безразличия, но я знал, что это от усталости. – Кстати, со мной не хотите?
Я улыбнулся и многозначительно посмотрел на Ники.
- О-кей, о-кей.., - она подняла ладони, протестуя, - это я уже слышала, ты свалишься, покалечишься, вообще не выживешь, и всё такое, - её голос был добрым, и мне даже захотелось покалечиться на её лошадях. Кристен захихикала, печально улыбаясь, глядя на нас. Я сделал глоток пива, снова ощутив волну свежести, ударившую в виски. Помещение медленно заполнялось дымом всё сильнее, он окутывал всё вокруг, обволакивал стаканы, бутылки, спинки стульев и табуретов, барную стойку и светильники, которые тут же тускнели.
- А я поеду, почему нет? – наконец сказала Кристен. Мне тут же захотелось покалечиться снова. Соблазн увидеть её в седле подкупал. Хотя «подкуп» и «Кристен» - не очень хорошее сочетание.
- Отлично, - согласилась Ники (будто со мной) и затушила сигарету в пепельнице, основательно вдавив её в дно с пеплом. – В прошлый раз у тебя тоже не сразу получалось, но потом-то за уши не оттащишь. Лошади они такие… Главное – уважать их, как равных.
Я понимал, о чём говорит Ники, и полностью был с нею согласен, но уж так получилось, что я ужасно неуклюжий, постоянно попадаю в передряги, как Белла. Безумие какое-то.
Над нами витал дым, голоса и музыка, Ники чуть покачивала головой в такт блюзовой мелодии, пока Кристен рассматривала банку с содовой.
- Можно мне?... – вдруг услышал я её голос среди ровного гула и далёкой музыки. Крис указывала на бутылку, которую я к этому моменту уже судорожно сжимал в руке.

Зарисовка 2. Грим

Суета на съёмочной площадке – это такая же норма, как и суета в муравейнике. Тишина здесь наступает, только после волшебного слова, которое в праве произнести только один человек. Мой задумчивый взгляд отвлекли руки костюмера, неистово трепыхающиеся в воздухе.
- Пожалуйста, внимание! – актёры, как по команде, словно чуя, кому принадлежит голос, обернулись за звук. Хотя, могу поспорить, все обернулись на руки. – Очень вас прошу, осторожнее с сигаретами и едой на улице, да и в зале. Сегодня ветрено, у нас уже есть инцидент с костюмом. Они у нас в одном экземпляре! – взволновано протараторила костюмер. Она для подтверждения своих слов, обернулась к стоящей рядом Ники. У неё был очень недовольный вид, скорее всего ей было неловко за прожжённый подол длинной тонкой кофты Розали.
- Роберт! На грим, быстро, - крикнули мне издалека.
Я проковылял в гримёрную, где уже собрались мои «братья». Женщина по имени Рэйчел, хитро сверкая глазами, усадила меня в кресло. Она уставилась на мою кожу, и мне очень хотелось сейчас проследить ход её мыслей.
- Так, - начал я, помахивая указательным пальцем в воздухе. – Вы что-то задумали, да?
- Мы хотим попробовать кое-что, - ответила она с улыбкой, обхватив моё лицо руками так, чтобы мы оба теперь смотрели на моё отражение в зеркале. Её пальцы были холодными и пахли сигаретами и парфюмом. Закончив твой чисто профессиональный ритуал осмотра моего лица, она обошла мой стул и взяла со стола заранее заготовленный Пинцет. Я всегда особо выделяю это слово, потому что оно имеет у меня стойкую ассоциацию со словом «боль». Я поднял глаза на Рэйчел, и она понимающе покачала головой.
- В жизни не поверю, что Эдвард делает это каждый день, - мрачно замети я, и фраза рассмешила гримёра.
- Все женщины мира делают это, так что у тебя есть уникальная возможность прочувствовать, как это замечательно, - зловеще проговорила Рэйчел. Я лишь обречённо вздохнул, нахмурив брови, приготовившись к боли. Но женщина настойчиво провела пальцами мне по бровям.
- Нет, так не пойдёт, расслабься. – И я попробовал расслабиться, но, похоже, вышло не очень. Боль пронзила мой лоб насквозь, действуя на все нервные окончания сразу, в глазах появилась резь. Будто я резко тут вот решил заплакать о своей нелёгкой доле.
- Ааай.. это было жёстко, - констатировал я, но Рэйчел победно ухмыльнулась.
- Между прочим, я самый нежный гримёр! – и она засмеялась над собственной шуткой. Должен признаться, это чуть приободрило меня, слова немолодой женщины, такой уверенной и весёлой, почему-то заставили меня почувствовать себя гораздо лучше. Наверное, у неё очень хорошая энергетика.
Сделав мне Экстримально-Идеальные-Брови-Эдварда-Каллена, Рэйчел принялась за цвет лица. Я уже увидел в её руках знакомую краску (иначе это зло не назвать), которую она лёгкими движениями набирала спонжем, чтобы потом покрыть этим моё лицо и шею. Но прежде она приложила холодное полотенце к участкам кожи, где она зверски разделалась с тем, что я тоже считал частью бровей.
- О…опять театр кабуки, - простонал я.
- Зато как замечательно держится, заметил?
- Да уж. Все говорят, что я не моюсь, а я только и пытаюсь отмыть эту дрянь после съёмок…
- Хахаха! Тут такие вещества, что не закупоривают поры, поэтому лицо кажется естественным, а не накрашенным, к тому же он впитывается и не стерается одеждой, а это очень важно, иначе мы бы замучились… - приговаривала Рэйчел, тщательно покрывая моё лицо тональным кремом нового поколения. Кожу вокруг глаз она оставила нетронутой, потому как мои вечные недосыпы смогли бы заменить любой самый навороченный грим. Я закрыл глаза. Ещё поколдовав над моим лицом и шеей, она отложила крем и взяла другую баночку. Я внимательно следил за её движениями. Просто хочу сказать, что любые изменения в герое, в которого любой актёр вносит частичку себя, заслуживают того, чтобы я о них знал. Я должен буду провести в образе Эдварда не один год, возможно, поэтому вся шумиха вокруг возможных перемен меня волновала. В прессе много чего говорили о Новолунии, но некоторые подробности до сих пор не известны даже мне. Например, я не знал, что они захотят «сделать моё лицо рельефным».
- Мы хотим попробовать сделать твоё лицо рельефным, - призналась Рэйчел, колдуя над моей переносицей, оттеняя её со всех сторон цветом чуть темнее кожи Эдварда. То же самое она уже успела сделать с моими скулами. Я поморщился, глядя на твоё отражение в зеркале. Будто применяя на меня этот новый грим, она крутила мою голову то чуть влево, то чуть вправо, ища удачный ракурс. Честно говоря, с таким нововведением удачный ракурс мы вряд ли найдём. Начнём с того, что я вообще не понимаю, зачем на мне столько грима. Смирно выдержав окрашивание губ, я был готов.
- Вообщем, попробуем так, - глядя на результат своей работы, сказала женщина. – Посмотрим, как будет смотреться в кадре.

Зарисовка 3. Мама.

Фильм с неподражаемым Биллом Мюрреем незаметно превратился в титры на экране моего подуставшего телевизора. Я тихонько переваривал пиццу с тунцом и бутылку пива, отлично ладившие вместе уже четвёртый день подряд. Наверное, нужно прекращать есть однотипную пищу и переходить, например, на суши, ну или пасту… Но много из того, что пришлось бы по душе моему желудку, можно достать в ресторане, кафе, забегаловке, а выходить на улицу не хотелось. Потому что любые перебежки – это всегда стресс.
Телефон в кармане завибрировал, и я поднёс трубку к уху. Мамин голос заставил моё сердце сжаться, хотя я, конечно, не подал виду, как маленький. Неужели есть какой-то смысл в том, чтобы скрывать свою радость? Но я постоянно делал это, обманывая самого себя.
- Здравствуй, Роберт, - по интонации я понял, что она собирается со мной поговорить не о погоде и даже не о здоровье. – Я тут читала…
- О, мам, пожалуйста, не начинай… Разве до сих пор непонятно, что там правду даже о погоде не пишут?
Мамино хобби. Хобби, начинающее перерастать в одержимость. Не имея возможности видеть меня часто, но, имея возможность получать информацию от сомнительных источников (по имени СМИ), она может часы проводить, исследуя содержимое Интернета на предмет её сына. Она верила мне и не обращала внимания на бред, который читает, но любопытство каждый раз брало над нею верх, заставляя снова и снова читать форумы юных воздыхательниц и пышущих ядом ненавистников. Первые ей льстили, а вторые пугали, как любую мать (как она сама любит добавлять, чтобы оправдать любое своё волнение). Сейчас я пока понятия не имел, что снова прочла мама.
- Ну, знаешь…. Учитывая, как «часто» ты звонишь, мне остаётся довольствоваться малым, - чуть обиженно проговорила она. – Просто хочу сказать, что лишь сейчас узнала о подробностях относительно твоего фильма о Дали.
Я понял, что пришло то самое время – время объясниться, хотя я пытался отсрочить этот разговор как можно больше, ему просто суждено было состояться сейчас. Как будто я не мог этого предвидеть! Придётся объяснить матери моё мимолётное желание чего-то нового и совершенно экстраординарного. Я поудобнее устроился на диване, хотя очень скоро понял, что удобно мне будет только, когда разговор на эту тему будет исчерпан.
- Я не думал, что тебя станет интересовать этот фильм.
- Меня интересует всё, что касается моего сына, - гордо сказала мама, и я улыбнулся, ничего пока не отвечая, чтобы не выдать улыбку. – Почему ты не поделился с нами, не посоветовался…?
- С вами? – я готов был подпрыгнуть. – Я не собирался обсуждать это с отцом! – я стал царапать спинку дивана правой рукой, переложив трубку в левую руку.
- Успокойся, пожалуйста. Я не думаю, что он горит желанием говорить об этом.
- Так он знает?
- Ты думаешь, он не узнает?
- Боже, - я закрыл глаза и только сейчас почувствовал, как судорожно вдавливаю голову в подушку.
- Ты ведь и не собирался говорить. И знал, что я рано или поздно узнаю. Это не очень приятно, знаешь ли.
- Почему это не собирался?
- Потому что ты даже не спросил, что за подробности я имею ввиду.
Даже за тысячи километров эта женщина способна раскусить меня. Вывернуть меня наизнанку, посмотреть, что внутри, и снова залатать.
- Послушай, я просто хотел необычную роль.
- О, это очень необычная роль! – саркастично заметила мама, но по её тону я понял, что она улыбается. Она видит меня насквозь, поэтому доверяет мне. Она знает, что ей не о чем волноваться, кроме того, что её «как всякую мать» расстроило собственное неведение. Лучше бы она и не знала. Я буквально представлял, как её богатое воображение то и дело рисует кадры, которые, я надеюсь, она никогда не увидит. Я актёр, но я по-прежнему уязвим, когда дело касается близких. Ближе них никого нет, но стыд именно перед ними сильнее всего.
- Нам было очень неловко. Мы не ловили от этого кайф, - схватился я за соломинку.
- Знаешь, другого ответа мне и не представить! – рассмеялась мама. – Ладно. Официальная часть закончилась. Расскажи мне, как твои глаза…
Я вздохнул. Вопрос был не из лёгких, когда его задавала мама.
- Нормально всё. Навыписывали всего, хотя единственное, чего я хочу – это никогда не надевать больше эту дрянь.
- Роберт.
- Ну, правда! Всё, чего просят мои глаза – это не носить линз.
- Так что же они будут делать?
- Пока не знаю. Но заменить линзы компьютерными эффектами отказываются. Наверное, просто заменят линзы.
- Тебе вообще противопоказано их носить, раз такая реакция.
- Я знаю, но ничего не поделать. Остаётся надеяться на новые технологии…
- Напиши мне, как сходишь к врачу.
- Напишу.
- А говорил, что был у врача.
- Не говорил. Боже, мама, ты превращаешься в агента 007! Перестань, пожалуйста, я просто не хочу тебя расстраивать. Я схожу к врачу.
- Хорошо. Просто не забывай мне звонить или писать, ладно? – спокойно проговорила мама, и мне тут же захотелось в родной дом. Подальше от линз, расцарапанного моей нервной рукой дивана, одиночества и вспышек. Сейчас я плыву по течению, какие-то направления я выбираю сам, оправдываюсь за них перед близкими, шутливо рассказываю о них чужим людям с микрофонами, а течение, тем не менее, продолжает нести меня в бесконечное Нечто.

Зарисовка 4. Сценарий.

Настойчивый стук в дверь вернул меня из полусна, в котором я находился минут двадцать, зато успел увидеть последующие 5 минут. Спал бы дальше - увидел бы всё остальное. Но в данном случае реальность лучше сна, хотя я пока не знаю, как всё могло обернуться в моём сно-матографе. Спросонья неуклюже пробираясь к двери, я ясно вспомнил по какой причине мне колотят в дверь, и встреча с этой причиной вполне стоила прерванного сна. Я открыл дверь и уставился на Крис. Она улыбнулась и ткнула меня в грудь своим тонким пальчиком. Я проследил за её движением, будто она что-то хотела мне показать, нарисованное на заношенной футболке.
- Ты. Забыл, - и она ловко нырнула в мою крохотную берлогу. – Времени очень мало. Нельзя терять ни минуты, я ещё тешу себя надеждой выспаться сегодня, - бросила она через плечо, направляясь в кухню – единственное место, где был приличный стол и можно сидеть друг напротив друга. Она отодвинула стул, и я только теперь заметил в её руках, собственно, причину нашей поздней встречи.
Папка со сценарием.
Кристен вынуждена была вернуть меня на землю, разбудить, отвлечь от раздумий ни о чём. – Роб.
Роб. Звучит-то как… Как «грабить», «отнимать», «красть» (перевод слова rob – прим.А.Р.)... А здесь в Америке они вообще произносят его так, что получается «тереть», до чего же оно дурацкое. Лучше бы у меня вообще не было имени. Так было бы намного проще. Никто бы его не выкрикивал. Никто бы его не произносил вот так, в тишине, и мне не пришлось бы ненавидеть его, в конце концов. Роб…Тоже мне.
- Роб, - повторила Кристен, вскинув изящные брови, заставив меня этим жестом проснуться моментально. Красивая девушка в моей комнате поздно вечером зовёт меня по имени, вскинув изящные брови… Я присел на стул, поставил локти на стол и медленно потёр глаза. Кожу тут же защипало, а голова отозвалась далёким «гулом послеобеденного сна». – Выпьешь чего-нибудь?
- Да нет, спасибо… - ответила она и принялась за текст. Я быстро заставил себя собраться с мыслями и настроиться на текст. Тем более, что на следующий день мне предстояло не валять дурака и рассказывать всё по памяти, с чувством. – Давай потренируем такие, которые запоминать надо много. Короткие можно на площадке проработать по ходу дела.
- Пренебрегаешь некоторым домашним заданием? – поддразнил её я. Крис подняла глаза от текста и хихикнула в своей чисто мальчишеской манере. О, в этом вся Крис…
- Читай давай!
И я, прочистив горло, начал.
- Знаешь, я всегда терпеть не мог Ромео.
- Что плохого в Ромео?
- Ну, прежде всего, он был с этой Розалин - тебе не кажется, что он немного непостоянный? И потом, едва ли не за несколько минут до их свадьбы он убил родственника Джульетты. Неужели не мог уничтожить собственное счастье как-то более основательно? *Белла делает глубокий вдох*.
- Оставишь меня смотреть в одиночестве?
- Нет, во всяком случае, буду наблюдать за тобой. *Эдвард нежно целует её волосы* Как будто волосы можно целовать НЕ нежно, - шутливо возмутился я.
- Тебя всё равно заставят это раз десять сделать.
- Не веришь, что я могу с первого раза поцеловать твои волосы нежно?
- Не мои, а волосы Беллы. Не верю, что ты намеренно не начнёшь лажать, чтобы заставляли делать ещё дубли, - ответила Кристен, чувствуя вкус победы, ведь она была права. Если я и не буду намеренно лажать, то удовольствие получу уж точно. Она даже не представляет, как подогревает интерес к себе таким вот поведением. Как же мне найти силы сосредоточиться на сценарии?... Крис перевернула несколько страниц.
- О чем ты говоришь? - её голос прозвучал требовательно, - Что заставило тебя подумать об этом?
- Прошлой весной, когда ты была… близка к смерти… Конечно, я пытался сосредоточиться на том, что нашел тебя живой, но часть моего мозга обдумывала неожиданный план. Но для меня это не так просто, как для человека.
С полчаса мы репетировали диалог о суициде Эдварда. В фильме это довольно важный момент, поскольку Эдвард впервые намекает о том, что он решительно направится сделать в конце. И, хотя все сцены мы снимаем в несколько хаотичном порядке, нужно быть готовыми правдоподобно изобразить любой момент книги, будь то начало, когда никто пока ни о чём не знает, или конец, когда якобы всё уже известно.
- Итак, если ты не хочешь, чтобы я подарил тебе Ауди, чего же ты хочешь в свой день рождения?
Кристен, как сказано в сценарии, перешла на шепот.
- Ты знаешь, чего я хочу, - и она посмотрела на меня в упор. Я сурово нахмурился, чувствуя, как неотвратимо и моментально погружаюсь в свою роль, как меняется моё лицо, голос, интонация. Всего несколько минут назад я лишь читал строки, не заботясь о выражении, поскольку сейчас от нас этого не требуется, но теперь я определённо не хотел спать. Я лишь хотел играть.
- Не сегодня, Белла, пожалуйста.
- Ладно, может быть Элис сможет дать мне то, что я хочу.
- Это не будет твоим последним днем рождения, Белла, — поклялся я.
- Так не честно! Все равно это моя вина…
- Твоя вина? Если бы ты порезалась в доме Майка Ньютона, с Джессикой и Анжелой или другими своими нормальными друзьями, самое худшее было бы, что? Возможно, они не смогли бы найти бинты? Если ты опрокинула и свалила бы груду тарелок на себя, то даже тогда, что могло бы произойти серьезнее? Ты испачкала бы кровью сиденье машины, пока они бы везли тебя в больницу? Майк Ньютон, возможно, держал бы тебя за руку пока тебя зашивали - и он бы не испытывал позывы убить тебя за все время что он был там. Не принимай ничего из этого на свой счет, Белла. Все это только заставит меня чувствовать еще большее отвращение к самому себе.
- Как, черт возьми, Майк Ньютон попал в этот разговор? — возмущённо проговорила Кристен.
- Майк Ньютон попал в этот разговор, потому что Майк Ньютон, черт возьми, будет гораздо лучшей парой для тебя, — зарычал я.
- Я лучше умру, чем буду с Майком Ньютоном. Я лучше умру, чем буду с кем-то кроме тебя.
Возможно в сценарии ещё много всего изменят, но подразумевается, что я веду машину и не смотрю на неё, я лишь слышу голос Кристен. Чёрт возьми, я слышу голос Беллы! Беллы. И сейчас, слыша голос Кристен, не глядя на неё, а лишь на листок бумаги, я снова поражался тому, какая она прекрасная актриса. Такая молодая, и такая талантливая. Я, чёрт возьми, верю ей.
- Не драматизируй, пожалуйста.
- Тогда ты не говори ерунды.
Оставалось ещё пара реплик в этой сцене, а затем мы снова и снова читали их, стараясь не смотреть на текст. И я усиленно старался не смотреть на строки в сценарии о том, что Белла и Эдвард сливаются в страстном поцелуе. Экранизации так хороши своими дополнениями.
- А дальше они целуются, - не выдержал я, выйдя из роли и став Робом. Ну и имя…
- Мы это репетировать не будем.
- Ты права. Майку Ньютону это не понравится… - сказал я, закуривая. Крис тоже потянулась за сигаретами. Моими. Курение как зевание. – Но…не отрепетировав, нам придётся делать по десять дублей.
Кристен улыбнулась, наклонившись ко мне через стол.
- Он далеко не Майк Ньютон.
- Но он и не Эдвард.
- ….
- ….
Кристен долго смотрела мне в глаза. О, как бы я хотел понять, что сейчас в её голове. Что происходит в её мыслях? Она – загадка для меня. Непостижимая загадка. Актриса, способная играть ежесекундно без устали. Сейчас она играет со мной? Кристен вытянула руку и убрала прядь волос с моих глаз. Я замер.
- Уже.. поздно для репетиций, - тихо сказала она.
- Я думаю, просто ещё рано.
Крис улыбнулась и отстранилась, собирая разложенные на столе страницы сценария. В её руке дымилась сигарета, Крис сосредоточенно укладывала листы в папку, и я понимал, что, по крайней мере, на сегодня всё упущено.

Зарисовка 5. Папарацци.

Бывает, что мне плевать, но, как правило, я впадаю в панику перед тем, как выйти на улицу. Это стало своеобразным событием, как соревнование, к которому надо морально, да и физически подготовиться. Я старался не обращать на них внимания, старался делать вид, что я не здесь и не замечаю их присутствия, но всё бесполезно. Мания преследования одолевает меня всякий раз, когда я выхожу за порог своего дома. Как ни крути, но я замечаю их присутствие, вижу их, затаившихся в своих автомобилях, за окном, даже в кустах.. Особенно в кустах. Люди с камерами. Лучше бы я всегда был пьян, вот уж тогда мне действительно всё равно, сколько человек там за дверью на меня охотится.
Эти фото в Интернете мне кажутся такими нелепыми, а мои попытки делать серьёзное и невозмутимое лицо - такими глупыми. У меня же на лице всё написано - как мне всё это осточертело! Я поражаюсь тому, как многие люди говорят о какой-то серьёзности и брутальности, глядя на них...и я тем более не понимаю, как можно наслаждаться этим, играть на камеру? Наверное, я какой-то неправильный актёр.
Я надел очки, взял с собой денег и вышел из дома. Пока всё тихо. Вот эти несколько секунд, когда я уже ступил за порог, но ещё не преодолел пару ступеней – самые тихие. Будто всё замерло перед бурей. Представляю, как в эти секунды они оживляются, подскакивают, хватают камеру…. Раз, два, три… Главное - чтобы они не приближались, чтобы не подходили ко мне. Пусть изощряются там, в стороне.
Под щелчки я дошёл до машины, завёл мотор и быстро отъехал, даже не закурив. Любое промедление - это ещё больше снимков меня с этим "серьёзным", "страстным" лицом. Двигатель тихо загудел, и я тронулся с места. Я даже не видел, кто снимал меня, сколько их было, но, пожалуй, гораздо ужаснее само ощущение щелчков повсюду. Будто кто-то без перерыва взводит курок, нацелив пистолет только на тебя. Нет, я осознаю, что это паранойя, но когда она хотя бы начнёт утихать – мне пока неизвестно.
Это просто безумие, ведь раньше никому и в голову не пришло меня не то, чтобы преследовать, а вообще узнавать…
«Привет, я Роб Пэттинсон.»
«И чё?»
Сверля взглядом асфальт через чёрные стёкла очков, я огромными шагами достиг супермаркета. Мне нравится делать тут закупки, потому что выбор всегда удовлетворяет мои скромные запросы. Тут попросту гора пищи для приготовления в микроволновке. На кассе я лишь киваю и говорю спасибо, поэтому продавцы больше не донимают меня расспросами. Воздух, охлаждённый кондиционером, окутал моё лицо. Я тут же отправился в глубь зала, где всегда были полуфабрикаты. Отлично, сегодня я запасусь едой, чтобы окончательно прикончить свой желудок. Не оглядываясь по сторонам, стоя спиной ко всему миру, я не спеша выбирал нужные привычные упаковки. Полная женщина рядом придирчиво осмотрела охлаждённые стеллажи, схватила с полки мексиканскую смесь и шумно бросила в корзину. Как это приятно – чувствовать себя человеком… Так и хотелось пожать ей руку и сказать: Я очень рад, мэм, что вы меня не узнали!
Морковь, стручковая фасоль, чизбургеры, мексиканская смесь, отбивные, овощная смесь, куриные палочки в панировочных сухарях, пицца, ещё пицца, ещё морковь, картофель фри, ещё мексиканской смеси… Ничто их этого не сравнится с мясными шариками и лапшёй, которую готовит Кристен.
Загрузив большие пакеты еды в машину, я поспешил отъехать, закуривая на ходу. Осталось только забежать к Мелиссе за очередной исправленной версией сценария. Я посмотрел в зеркало заднего вида – не похоже, чтобы кто-нибудь преследовал меня. Едва же я вышел из машины, щелчки напомнили о себе. Значит, слежка всё-таки была. Как всегда. И как я мог вообще в этом усомниться? До здания офиса нужно было пройти метров 50, так как в будний день машины заполняли все парковочные места ещё с утра, и мне пришлось оставить свою намного дальше. И тут я увидел его, он больше не скрывался, как партизан, он несся чуть впереди меня, стараясь урвать как можно больше ракурсов с фронта. Папарацци вприпрыжку следовал со мной, боясь упустить лишний кадр. Я сдержанно улыбнулся, но на самом деле хотел отправить его куда подальше. Вообще-то даже в этом случае он не прекратил бы снимать.
- Здравствуй, Роберт!
- Привет, - очень тихо ответил я асфальту. Улыбка автоматически припечаталась к моему лицу, как программа, запускающаяся в случаях тревоги такого рода. Здесь очень важно уметь улыбаться. Здесь ты будешь делать это, даже, если хочется плакать и кричать.
- Как дела? Куда направляешься? – не унимался парень, продолжая щёлкать.
- По делам.
- Окей.. Покажешь нам новый сценарий?
Господи, почему они узнают обо всём раньше, чем я?
Парень чуть споткнулся о бордюр, но тут же, не глядя под ноги, выпрямился и запрыгал дальше. Как мне хочется столько же ловкости!
- Не думаю, что это возможно.
Существуют моменты, когда хочется включить квантовый ускоритель и совершить прыжок во времени и пространстве. И моя жизнь с каждым днём всё больше наполняется такими моментами. Я не чувствую ненависти или даже злобы к ребятам, кидающимся на меня с фотоаппаратами, я всего-навсего хочу в такой момент испариться, хочу, чтобы от меня отстали, чтобы затихли щелчки, и никто не оборачивался в изумлении и с таким характерным взглядом.
Распихав по холодильнику морковь, стручковую фасоль, чизбургеры, мексиканскую смесь, отбивные, овощную смесь, куриные палочки в панировочных сухарях, пиццу, ещё пиццу, ещё морковь, картофель фри, ещё мексиканскую смесь, пиво и воду, я нервно захлопнул дверцу, выпустив поток холодного воздуха в свою душную комнату, и погрузился в сценарий на диване.
«Место: Дом Беллы/Декорации: Пикап Беллы. (продолжение) – ночь.
Он притягивает её к себе и целует. Начинает осторожно, аккуратно, но затем всё меняется, и он действует откровеннее, с почти болезненным завершением, будто прощается. Внезапно он отстраняется. В последний раз взглянув на неё, он отворачивается и исчезает в ночи. Отворачивается от Беллы…»
Хммм.

	Copyright MyCorp © 2006